Одним из величайших открытий войны с Россией для украинского общества стал Алексей Арестович.
До вторжения кто-то знал его как военного эксперта, который, кстати, спрогнозировал войну с Россией еще в 2019 году, кто-то — как актера, кто-то — как коуча, кто-то — как представителя украинской делегации на Минских переговорах (кто о них уже помнит ?).
Кто-то до сих пор считает его авантюристом. В конце концов Арестович на это, похоже, не обижается, ведь сам себя так описывает.
О начале своей личной войны майор ВСУ Алексей Арестович отвечает ВВС так: «У меня был огромный соблазн пойти пострелять танчики, я даже утром побежал в военкомат. Но меня как офицера научили, что всегда нужно выполнять самую сложную и ответственную задачу. Мне позвонили из Офиса президента , я приехал, взвесил все за и против – так здесь и остался».
О круге своих обязанностей Арестович, ныне занимающий формальную должность советника главы офиса президента, говорит обтекаемо: я, мол, чиновник особых поручений.
Но их публичную часть — тихим, успокаивающим голосом рассказывать всей стране, что все на фронтах войны с Россией не так уж плохо, — он считает очень ответственной.
«Моя задача очень проста – мы (украинцы) должны удержать светлое состояние сознания, потому что мы – Воины Света, и должны ими остаться… Против нас воюет абсолютная дьявольщина, чистый сатанизм, и победить его надо не тем, что мы убьем много людей , а тем, что мы сами не озвереем, не станем варварами как они», — говорит он.
В результате – миллионы украинцев «подсели» на медитативные брифинги Арестовича. Кто-то называет его своим личным психотерапевтом, а любое успокаивающее сообщение, скажем, родным – «арестовкой». На Арестовича снимают пародии в ТикТоке, его лицо появляется на пивных банках – одним словом, констатирует он, в Украине появилась «мода на классного Арестовича».
После победы Украины – в которой Арестович не сомневается – он не исключает похода в политику.
Но пока — ВВС поговорила с Алексеем Арестовичем об обстановке на фронтах войны с Россией, об уроках первого месяца боевых действий, будущем украинско-российских отношений и о том, какой будет Украина через пять лет.
«Россияне расписались в своем поражении»
ВВС: Начнем с максимально общего вопроса: если бы вас спросил кто-нибудь, кто месяц пробыл, скажем, на полярной станции, как бы вы охарактеризовали произошедшее за последний месяц в военном плане буквально в трех предложениях? Кто кого, условно говоря?
Алексей Арестович: Могу в одном предложении. Мы их.
BBC: Прекрасно. А можно немного расширить?
О.А.: Ну, смотрите. Пойдем чисто по русским источникам.
На следующий день после начала кампании они просят нас о переговорах. Я неплохо знаю военную историю и не могу припомнить случая, когда агрессор с превосходящими силами на следующий день просит о переговорах. Это значит, что в первые сутки все пошло не так.
Второе: 4 марта Совет Федерации собирается и стоит вопрос, по их официальным источникам, об объявлении общей мобилизации. Десятый день войны, зачем России понадобилась всеобщая мобилизация, если мощная «вторая армия мира» все громит, и согласно докладам ее собственного министерства обороны, «все идет по плану»?
Третье: они не принимают эту всеобщую мобилизацию, и это значит, что они не контролируют общее политическое положение в самой Российской Федерации.
Они помнят 1917 год, когда мобилизованные сняли батюшку-царя, потому что не хотели на фронт. Они боятся давать русскому народу оружие.
Четвертый: на днях Министерство обороны РФ заявило, что у них никогда не было планов взятия крупных украинских городов.
Мы, мол, изначально только помочь ОРДЛО, и сейчас переносим все усилия туда. И это действительно так, потому что из-под Херсона, Киевщины, Харьковщины сейчас колонны перебрасываются на Восток. То есть, они расписались в своем поражении.
война
То есть 4 марта, когда Совет Федерации отказался проводить мобилизацию, мы констатируем их стратегическое поражение. А это заявление Минобороны – это констатация оперативного поражения.
Было восемь направлений, по которым они наступали, а сейчас остались два с половиной. На шести, значит, поражение.
ВВС: Приходилось слышать, что до 9 мая ни на какие компромиссы или перемирия рассчитывать не стоит, потому что россиянам важно в этот день где-нибудь провести любой парад победы над денацифицированной Украиной…
А.А.: Они могут планировать все что угодно, но если до 9 мая последнего российского солдата копняками выгонят наши фермеры через северную границу, забрав перед трактором его танк, то все может пойти чуть ли не по плану.
Вы понимаете, что такое оперативное поражение? Это значит, что они не способны на активные наступательные действия.
У наступающего – даже такого дубового, как россияне, все равно есть инициатива, нам трудно их высчитывать, они появляются из неожиданных направлений.
А вот представим, что они стали и стоят. Их не нужно искать, вот они. Что будет с ними, как вы думаете?
ВВС: Руководитель военной разведки Кирилл Буданов говорил, что с появлением «зеленки» «россияне попадут в ад».
А.А.: И я говорил об этом много недель назад. Но дело не в том, кто сказал, а в том, что это логичный факт. Для них содержать эти территории – катастрофа.
Для нашей авиации и артиллерии наводиться на стационарные объекты гораздо проще. Любой военный, когда слышит стационарную групповую цель, подпрыгивает к небу от радости, потому что понимает: вот он, лакомый кусок. А еще партизаны, а еще «зеленка», а еще знание местности нами и абсолютное незнание местности ими. Это просто крушение.
Минобороны России официально заявило, что нужно усилия опрокидывать на Восток. Почему? Там за восемь лет ничего украинского не осталось, там отработаны поставки из Ростовской области, которые наши преимущественно не достают.
И вот сейчас попытка добить Мариуполь и оцепить зону ООС будет их главной задачей. И нам, сразу говорю, там будет не так весело, как было до сих пор. И будет очень тяжело. И еще неизвестно, чем кончится. Чей будет успех – большой вопрос. 50 в 50.
Но меньше с тем, все страшные попытки выйти на линию Винница-Житомир, захватить Киев и так далее – где они? Нет. Как и нет 40% личного состава Вооруженных Сил РФ. Никакая армия мира не может позволить себе потерять 40% всех вооружённых сил во время одной военной операции.
А их попытки напижиться и приехать на переговоры, взяв Мариуполь и оцепив зону ООС, только лишний раз показывает, какие они идиоты.
ВВС: Но, с другой стороны, если россияне действительно все имеющиеся силы бросят на оцепление украинской группировки на Востоке и захват Мариуполя, которое Пентагон, кстати, считает только вопросом времени, то у них действительно появится повод для того, чтобы чувствовать себя более или менее уверенно.
А.А.: Они не будут чувствовать себя более или менее уверенно. Это все равно что выяснить, что пожар уничтожил половину твоего дома, а твоя любимая чашечка уцелела. Они, конечно, эту чашечку раздувают до огромных размеров и будут выдавать за значительную победу. Но все понимают, и они сами понимают, что на самом деле это большое поражение.
ВВС: Или могут россияне реализовать это окружение украинской группировки на Востоке?
А.А.: Там сложная обстановка, я сразу говорю. Я известен как главный оптимист, но я просто трезвый человек. И когда надо предупреждать – я предупреждаю. И вот сейчас я предупреждаю о том, что там в ближайшие дни будет очень тяжело. Но и наше командование это понимает и предпринимает определенные меры, чтобы было тяжело россиянам, а не нам. Но как будет – посмотрим.
«У Мариуполя есть задача держаться»
BBC: У Мариуполя вообще есть шансы удержаться?
А.А.: Скажем так, у него есть задача держаться. Мариуполь действительно держит большие силы противника, которые в противном случае были бы брошены на другие участки фронта.
И чем дольше защитники Мариуполя держатся, тем больше они дают шансов военному руководству страны, и политическому руководству, и международному сообществу принять меры, которые, во-первых, обезопасят мирных жителей, а во-вторых, изменят ситуацию в военном отношении.
BBC: Но вы не раз говорили, что деблокирование Мариуполя невозможно.
А.А.: На тот момент – невозможно. Но ведь момент меняется.
К примеру, был у них очень эффективный способ снабжения войск под Мариуполем и их усиления через порт Бердянска. Но после того, как туда прилетела «Точка-У», на этом способе снабжения поставили точку.
Я не думаю, что они возобновят поставки через бердянский порт. Разве что построят там мощную ПВО, но это занимает время. То есть, этим мы сильно помогли Мариуполю держаться дальше.
Я очень хорошо знаю Мариуполь. Это огромный город, и взять его очень и очень непросто.
Главная проблема в Мариуполе – не военная. Мы видим, что наши военные уничтожили шесть российских старших командиров. Они действуют очень профессионально и могут еще долго обороняться.
Держаться там можно еще месяцами. А учитывая, что в двух армиях совпадают калибры оружия, то в ближнем бою можно забирать боеприпасы к стрелковому оружию, гранатометам, которых хватит надолго. Да и «большая земля» помогает – не буду говорить, какими способами.
Главный вопрос Мариуполя – это вопрос гражданского населения. Его нужно убирать оттуда.
Русские там совершают военные преступления, они отправляют людей на территорию России. Мужчин отбирают, фильтруют и пытаются поставить в русское войско, а женщины с детьми оказываются в разных Саратовах и Омсках с очень жесткими условиями и чуть ли не принудительным трудом.
BBC: Давайте вернемся в Киев. Соцсети уже не первый день пишут о «котеле», в который попала огромная группировка российских войск в Буче-Ирпене-Ворзеле, ожидают полного разгрома этой группировки там. С другой стороны есть данные о том, что россиян отбросили подальше от Киева, чтобы они не могли артиллерией бомбить город. С третьей стороны, сами россияне пишут, что они очень крепко там зарылись, и на самом деле это они продолжают наступательные действия. Вы можете рассказать, что делается к западу и северо-западу от Киева?
О.А.: Сразу скажу: не правы ни те, ни те. Истина посредине. Нет никакого русского наступления, это было бы очень смешно. Но нет и никакого окружения или котла, который мы сделали бы. Там идут тяжелые бои.
Дело в том, что там очень тяжелая местность. Во-первых, городская, во-вторых, там долины рек, овраги, леса. Все частично затоплено, частично заминировано, непроходимо и так далее.
То есть там кропотливая боевая работа. Работает русская артиллерия, работает наша – несем потери мы и они, и здесь далеко под победоносными реляциями. Нет там ни окружения, ни уничтожения – есть полуокружения, но это еще не означает доведения до военного успеха.
Другое дело, что они киевское направление перестали рассматривать как перспективное. Потому они не бросают сюда резервов.
Они просто осуществляют перегруппировку и поставку в объеме, необходимом, чтобы держать ситуацию. Но они не отказались от Киева, невзирая на перемещение усилий на Восток. Они все равно будут пытаться держать столицу в осаде, насколько это будет удаваться и держать там наши войска в напряжении, чтобы мы не могли их опрокидывать на другие участки, на тот же Восток.
То есть здесь ситуация, я бы сказал, 51 на 49 в нашу пользу. Но это далеко не 70 на 30, как поспешили многие сказать. Поэтому не стоит здесь заниматься шапкозакидательством. Мы должны давать трезвую оценку. Наше оружие – правда.
BBC: Стоит ли ожидать штурма Киева?
О.А.: Нет. Они не способны и никогда уже не будут способны – по крайней мере, во время этой кампании.
BBC: Пентагон на днях заявил, что россияне не полностью контролируют Херсон. Вы после этого сказали, что это не совсем правда. Что там происходит? Есть ли предпосылки для контрнаступления украинских войск со стороны Николаева?
А.А.: Надо понимать, что Николаевская область уже уволена. Частично увольняется Херсонская.
Но с тем, чтобы перейти Днепр группировкой, которая будет способна уволить Херсон, — это будет очень тяжелая работа. Учитывая, что путь для российской авиации от Крыма очень короткий, это будет под постоянной угрозой воздушных ударов.
Поэтому я постоянно обращаюсь к нашим зрителям, которые видят бесконечных российских пленных или российскую технику, о том, что все эти видео не означают, что мы побеждаем одной левой – это не так. Очень тяжело будет нашим войскам перейти с правого берега на левый…
С другой стороны, если наш и зрители не помнят, так две недели назад россияне собирались по этому направлению на Одессу, но что-то не заладилось.
BBC: Сообщают, что вблизи Чернигова взорвали ключевой мост, связывавший город с Киевом. Мэр города говорит, что он полностью разрушен, и есть опасения, что Чернигов превратится во второй Мариуполь.
А.А.: Они пытаются превратить его во второй Мариуполь. Единственное, что у них нет сил, чтобы взять Чернигов.
Чернигов действительно в затруднительном положении. Но, во-первых, там сохранились пути снабжения. А во-вторых, гражданские могут уехать. То есть разрушение моста еще не означает разрушение всего.
Чернигов сопротивляется. Там очень ловкое военное командование наше, и думаю, что Чернигов мы удержим, не о чем волноваться. Но ведь они будут поступать так же, как с Мариуполем. Если они не способны победить на поле боя, то гражданским террором.
BBC: Украинские власти готовы к тому, что гуманитарная катастрофа, такая как в Мариуполе, Изюме, в Чернигове будет длиться месяцами?
А.А.: Месяцами она не будет продолжаться. Россия не удержит эту территорию месяцами.
Я думаю, что в конце апреля – начале мая все должно постепенно заканчиваться.
Мы не хотим втягивать Беларусь в войну против Украины
BBC: До этого мы еще дойдем. Я хотел сначала спросить, стоит ли нам помнить еще фактор Беларуси?
О.А.: Нет.
BBC: Объясните.
А.А.: Россияне сейчас все объяснили. Перенос усилий на Восток – это значит в частности, что они окончательно отчаялись в своем стремлении привлечь сюда Беларусь.
Тем более, по белорусским опросам, более 60% их солдат и офицеров категорически негативно относятся к «сделке» в Украине.
ВВС: Я ко всем опросам, которые проводятся на территории Беларуси, отношусь очень скептически.
О.А.: Нет-нет, это не соцопрос, это данные нашей разведки, данные белорусской оппозиции.
Теперь возникает вопрос: как бросать такое войско в бой? Что сделает войско, 60% состава которого не хочет воевать? Оно или перейдет на нашу сторону или развернет оружие против издавших приказ.
BBC: По праву войны, если Беларусь предоставляет свою территорию для размещения русских войск, которые затем оттуда стреляют, оттуда наступают, то есть она является стороной войны. Почему мы не говорим, что это – война Украины против России и Беларуси? Более того, многие пользователи соцсетей спрашивают: почему мы не наносим никаких ударов по военным объектам на территории Беларуси и России?
А.А.: Все очень просто: потому что Беларусь выступает посредником на переговорах с Россией.
Кроме того, если мы начнем наносить удары, то это сильно увеличит вероятность вступления белорусской армии в войну.
А с точки зрения международного права, да, даже разрешение пролета крылатой ракеты через собственную территорию – это уже участие в военной агрессии.
И тут Молдова оказалась в затруднительном положении, потому что когда били по Виннице и Яворову, то ракеты из российских стратегических бомбардировщиков летели через территорию Молдовы. Конечно, через территорию Приднестровья, но тем не менее. То есть фактически даже Молдова вступила в войну – ее принудили к этому русские войска.
Но ведь мы не будем выставлять счет Молдове. Также мы разделяем режим Лукашенко и белорусский народ, поэтому мы не хотим втягивать Беларусь в войну против Украины.
ВВС: Почему Украина не наносит удары по военным целям на территории России? У ВСУ нет такой возможности?
А.А.: Есть возможность. Но это будет огромный аргумент для тех, кто говорит, что украинцы – агрессоры. Зачем им прибавлять мотивации?
Мы просто не знали, что нужно паниковать
BBC: Вы говорили, что в конце апреля уже можно будет плавно возвращаться в Киев. А вот Джо Байден в варшавском выступлении сказал, что это война не на одну неделю и не на один месяц. Кто из вас прав?
А.А.: Он говорит о глобальной войне. Ту войну, которую он объявил в марте 2021 года, когда он назвал Путина убийцей, сказал, что мир поделился на авторитарные режимы и демократию.
Он об этой войне говорит, а не о военной кампании, которая сейчас идет в Украине. Это совсем другое дело.
BBC: Если в конце апреля можно будет вернуться в Киев, то в Бучу вернуться можно будет?
А.А.: Ну, наверное. В Киев можно будет вернуться при условии, что они будут отброшены отсюда километрами на 50. Не так, как сейчас, а по-настоящему. И, кстати, в Киев сейчас возвращается достаточно много народа.
Дети играют, собаки гуляют, народ сидит возле ресторанчиков, кофе пьет, как в довоенные времена. Меня сразу ловят и не отпускают, пока не сфотографируюсь со всеми.
BBC: А что бы наша власть сказала людям, которые в силу разных причин остаются в этих городках — в Буче, Ирпене, Ворзеле, Гостомеле, где прямо сейчас происходят бесконтрольные убийства, грабежи, изнасилования?
А.А.: Что власть может сказать? Что мы вас помним? Что мы делаем, чтобы устроить гуманитарные коридоры. Мы делаем все, что можем в военном отношении, чтобы вас уволить.
Конечно, меня тегают на фейсбуке по каждому поводу. Ясно, что мы оказываем помощь. Я конкретно прихожу в каждый комментарий, где меня тегают, и если можем – помогаем.
Мы действуем стратегически, но помогаем даже конкретным людям в конкретных случаях, то есть помогаем, как можем, на всех уровнях. Делаем, что можем.
Это может быть слабым утешением для людей, подвергшихся издевательствам, но есть совместная комиссия с Международным (уголовным) судом, работающая над документированием этих преступлений, так чтобы частные, корпоративные, государственные иски догоняли РФ в ближайшие сто лет. В частности, за все эти преступления.
BBC: Могли бы вы сказать, нормально ли с военной точки зрения, что россияне за один день дошли от белорусской границы фактически до Оболони? Было ли это ошибкой ВСУ?
О.А.: Нет. Всё очень просто, есть две причины. Первая: у нас с Россией и Беларусью суммарно 6,5 тысячи километров границы. Ни одно государство мира, даже США не сможет равномерно защитить такую протяженность границы. Это физически невозможно.
Во-вторых, многие обвиняют: а почему вы Крымский перешеек не перекрыли? Потому что любое количество стоящих там войск было бы перемешано российской авиацией с песком. Что мы видели, кстати, по уничтоженным украинским колоннам в Херсонской области.
Я не знаю, что там было, после войны будем разбираться. Но я так понимаю, их сначала отвели, потом бросили назад, чтобы удержаться, и все это было уничтожено российской авиацией. Невозможно противостоять в чистом поле авиации, у которой время подлета две минуты.
Так же под Киевом. В полесских лесах можно было бы стать и давать бой, но «плечет» авиации из Беларуси очень короткое. И наши войска там просто перемешали бы с песком, вот и все.
Поэтому их оттащили под «зонтик» ПВО на окраине Киева. И сейчас мы видим, что идет определенное контрнаступление, потому что, во-первых, и авиацию проредили, можно уже наступать, а во-вторых, там перемешались боевые порядки, тяжело авиацию применять. То есть мы вынуждены были в айкидо сыграть – немного отойти, чтобы потом переломить.
Потому что любая позиционная оборона для нас – смерть. И тогда, и сейчас. Поэтому маневрируем. Втягиваем в ловушки, даже в городах так делаем – запускаем, потом обрезаем и уничтожаем тех, кого обрезали. Но ведь для этого нужно запустить. А это кажется как: «А-а-а, все, россияне в Киев прорвались и так далее.
Российская тактика состоит в том, что они хотят продемонстрировать «шок и трепет». Эта совершенно нелепая высадка из вертолетов в Гостомеле…
ВВС: Да, я хотел вас спросить о мифе о гостомельском десанте.
О.А.: Это русский способ воевать. Шоковый удар авиацией, артиллерией, крылатыми ракетами, высадка спецназа, десанта, так чтоб все: «О! Он уже здесь!»
Немногие знают, но второй десант после Гостомеля должен был быть на офис президента напрямую. Мы с автоматами здесь уже все были готовы встречать.
Потому что мы наверняка уже знали, что они сели в Беларуси, их должны опрокидывать. Но из-за того, что Гостомель держался, они перебросили помощь туда.
Вы представляете себе десант на офис президента, на Печерске, какой был бы шок? На этот шок они рассчитывали. И диверсанты, которые шли на города, и эти попытки войти на Оболонь по пять машин – это все чтобы была паника, чтобы мы присели и не сопротивлялись, чтобы убежало все руководство.
И это, кстати, очень эффективно. Потому что если бы у нас была централизованная власть, как у них, то она была бы парализована. Но у нас же «бардак» — вечная площадь и Гуляйполе, мы просто не знали, что нужно паниковать, и ребята из Оболонской терробороны и наш спецназ постреляли их там прямо на месте. Как и до Кстати, на Берестейской постреляла их бригада охраны Генштаба и терроборона.
То есть они рассчитали все верно и действовали так, что могли бы преуспевать. Более того, если бы они имели дело с таким же государством как Россия – централизованным – они бы на 90% преуспели. Они просто не на это государство напали.
Россияне до сих пор не оставляют попытки убить президента
ВВС: На днях бывший командующий российской военной группировкой в Чечне генерал Константин Пуликовский заявил, что для россиян не было бы никакой проблемой ударить высокоточной ракетой по «президентскому дворцу» Владимира Зеленского, но якобы Зеленский нужен России как легитимный президент Украины. . То есть, с одной стороны, сообщалось, что на Зеленского совершили несколько покушений, с другой – этот генерал Пуликовский говорит, что вроде бы не сильно и хотелось…
А.А.: Это абсолютная ложь. Когда им не удалось, они начинают говорить, что не хотелось.
Четыре раза стреляли прямо возле офиса президента. Согласно оперативной информации, они до сих пор не оставляют попытки убить президента или кого-нибудь из высшего военно-политического руководства. Ваш покорный слуга, кстати, в первой пятерке – это из оперативных данных.
Здесь другое. Поскольку идет переговорный процесс, то ударить по офису президента, откуда идет этот процесс по видеосвязи, значит обрезать себе все пути к переговорам.
А если не будет переговоров – это совсем другая ситуация. Потому что одна из главных тем, волнующих их во время переговоров — это снятие экономических санкций. Представьте реакцию Запада и всего мира после удара даже не по офису президента, по переговорщикам. То есть даже у россиян есть какие-то международно-дипломатические красные линии, которые нельзя пересекать.
Потому что посол – это всегда личность неприкосновенная. Когда ты убьешь человека, который с тобой переговаривается, с тобой никогда больше никто не будет вести переговоры после этого. Должны быть вещи, на которые можно опираться даже в таком хаосе, какова война.
Если это ломается, ситуация вообще становится неуправляемой. Потому они не будут бить. Но в том, что они не оставят попыток другим способом уничтожить Зеленского физически, я практически не сомневаюсь.
ВВС: Если мы говорим о «красных линиях», то сейчас такой линией называют применение химического или ядерного оружия. Как вы думаете, будут ли они пересечены?
А.А.: То есть люди, которые побоялись объявить всеобщую мобилизацию, будут ставить Россию на грань угрозы ядерной войны?
ВВС: У Путина, кажется, была когда-то фраза о том, что крыса, которую загнали в угол, бросается втрое более остервенело.
А.А.: Но она не является такой крысой. Это человек, который делает хороший маникюр, сидящий в 20 метрах от собеседника и всего боящийся, строящий дворцы и яхты и заводящий любовниц не для того, чтобы погибнуть в пламени ядерной войны. Люди, побоявшиеся объявить всеобщую мобилизацию, потому что в России могла бы непредсказуемо измениться общественная обстановка, никогда не поставят народ, которому они побоялись автоматы дать, под угрозу ядерной войны.
Его в таком случае пристрелит собственная охрана – очень высокая вероятность.
Что касается химического оружия, надо понимать – оно с военной точки зрения никакое. Она была эффективна только в Первую мировую войну, и то когда она внезапно была использована в первые разы и никто не знал, как с этим бороться.
Как только появились противогазы, она перестала применяться. Во Вторую мировую она не применялась вообще, хотя запасы не были.
Так, ее использовали в Сирии, 1300 человек погибли. А ведь речь идет о гражданском населении. Но мы имеем заявление Байдена, который сказал, что НАТО будет вмешаться, если будет применено химическое оружие.
И теперь думаем: что будет, если эти идиоты сейчас еще применят химическое оружие и вмешаются в НАТО?
Они, конечно, самоубийцы, это уже известно, но не до такой степени.
Мы несем потери, и они немаленькие
BBC: Вы упомянули о потере украинских колонн на юге страны. В этой связи встает вопрос о потерях украинских сил обороны. Украина часто упрекает россиян в том, что они занижают свои потери, но, с другой стороны, Украина своих потерь почти не называет. По каким соображениям, и есть ли эти цифры вообще?
О.А.: Цифры, конечно, есть. Я их знаю с точностью почти до человека, но не назову. К концу войны.
ВВС: Почему?
А.А.: Потому что ни одна армия мира не называет свои потери во время войны. Это просто запрещено. Это государственная тайна, во-первых. А во-вторых, это может помочь противнику оценить эффективность его действий.
BBC: Тем не менее, Россия свои потери называет.
А.А.: Так они же лгут, в 10 раз занижая эти цифры. Лгать и мы можем. Мы только в первый день сказали количество жертв после авианалетов. Следовало сообщить, что первые погибшие уже есть, — 46 человек погибли. А дальше – это военная тайна.
Это просто самоубийство – раскрывать такие данные во время войны. После войны мы выдадим эти данные по каждому человеку — это Украина, здесь нельзя ничего скрыть, даже если бы мы хотели это сделать.
Если мы посмотрим на указы президента, то очень много наград предоставляется с пометкой «посмертно». То есть мы несем потери, и они немаленькие. Гораздо меньше, чем у россиян, но немаленькие. И каждая будет сочтена, каждая останется в памяти, и каждой семье будет оказана и честь и помощь.
Россияне – уже не в полной мере люди
ВВС: Считаете ли вы, что сейчас и после войны должна быть коллективная ответственность россиян за вторжение?
А.А.: Коллективная ответственность – это подрыв основ европейской цивилизации. Не может быть никакой коллективной ответственности.
Лучше годы кропотливой работы по установлению конкретных виновных лиц, чем наложение коллективной ответственности.
Другое дело – что если будет устранен путинский режим, а он должен быть устранен, то на государство Россию должна быть возложена ответственность – по частным и корпоративным искам.
С Россией нужно проводить что-то вроде денацификации на благо самих россиян, но это не коллективная ответственность – это психологическое рекондиционирование, чтобы через поколение-два вернуть их в семью цивилизованных народов.
Потому что, если смотреть на состояние их коллективного сознания, уже не в полной мере люди. Их нужно просто лечить.
Какими вы видите отношения украинцев и россиян после войны? Потому что украинские дети играют в войнушку «наши против россиян» уже довольно давно…
О.А.: Я вам сейчас скажу очень непопулярную вещь, но как она есть. Войны кончаются. Мы соседи, как ни крути. Все равно постепенно будут восстанавливаться и культурные связи, и экономические, и так далее.
Скорость и качество этого восстановления будет зависеть от того, будет ли там путинский режим или Россия будет либерализироваться.
Если второе – то все будет происходить гораздо быстрее. Если будет Путин, это будет происходить замедленно и долго. Посмотрим. Но вы понимаете, что и семей, где отец из России, а мать из Украины или наоборот – миллионы. И гастарбайтеров там до сих пор хватает.
То есть, все зависит от тех процессов, которые будут происходить в России. Если начнется дезинтеграция русской Федерации, и Киев опять будет как «мать городов русских», нет, лучше «мать городов Руси», то могут быть совсем увлекательные вещи.
BBC: Вы сейчас начинаете отвечать на мой следующий вопрос, ведь есть две взаимоисключающие концепции того, что дальше происходить с русским языком и культурой в Украине. Одна – об этом писала Юлия Латынина – что Киев может стать центром русскоязычной культуры, какой-то политической, общественной жизни…
(Арестович расщепляет кофту и показывает футболку с надписью Русь-Украина, смеется)
…но просто свободным от ограничений и запретов, которые могут еще долго храниться в Москве. А вторая – во вчерашнем обращении Зеленский говорил о дерусификации Украины. Вы как считаете, будущее – это дерусификация или Киев, который стянет к себе все лучшее, что есть в России?
А.А.: (Я скажу) неприятные вещи для тех, кто считает, что здесь нужно все дерусифицировать полностью.
Я считаю, что огромной глупостью будет для нас избавиться от возможностей, которые нам предоставляет исторический момент. Мы сейчас находимся в уникальной ситуации.
Владимир Великий – это как в Европе Карл Великий, сыновья которого фактически основали современные Францию, Германию и Италию. Также из Киева вышла и Беларусь, и Московия, и Украина.
В настоящее время главными центрами мира становятся Азиатско-Тихоокеанский регион и Восточная Европа. И возникают вопросы о геополитическом лидерстве в Восточной Европе.
Если мы пойдем по пути изоляции, эти возможности захватит кто-нибудь другой. Если мы упустим старшинство Киева, это будет глупость номер один, которая приведет нас к следующей войне и может еще не в один раунд.
Польша, претендующая на лидерство в Восточной Европе, находится в сложном положении, потому что она является членом НАТО и ЕС, а там налагаются соответствующие ограничения.
Если мы пойдем по пути национальной самоизоляции, мы никогда не станем лидерами. Мы будем одной из стран – большой, мощной, с, я надеюсь, огромным авторитетом, особенно в военных делах, но потеряем огромные возможности, которые обернутся против нас.
Поэтому мое мнение заключается в том, что Украина это земля, которая предоставила генезис, по меньшей мере, пяти нациям — еврейской, польской, русской, крымскотатарской и украинской.
Наша сила – в нашем разнообразии, потому что разнообразие является базовым ресурсом человечества. Мне кажется политика должна быть такой: украинскому языку и культуре – поддержка, остальным – свобода. Ибо наш бренд – это свобода.
ВВС: А почему вы этого Зеленскому не скажете, это он говорит о дерусификации на всю страну?
О.А.: Да Зеленский говорит это Путину – это полемика. Он же не говорит, что проводит политику дерусификации. Он говорит, что вы, Путин, под лозунгами русскоязычных защиты сейчас проводите дерусификацию.
Это естественные процессы, которые разворачиваются. Но у меня смелость стать против этого потока и сказать, что они — не в пользу Украины.
Мы таким образом потеряем ресурс, который обернется против нас. Эта изоляция приведет нас ко второму, третьему, четвертому, пятому раунду войны к 2050 году.
Нам следует перехватывать и антропопотоки, и культурные смыслы и коды. А делать это можно только на этом основании,
(еще раз показывает футболку Русь-Украина)
вернув историческую справедливость и объявив Киев центром восточноевропейской цивилизации. И влиять не только на Беларусь, Россию или куски России, но и на Польшу, страны Балтии, Балканы, Словакию, Чехию, Венгрию.
ВВС: Когда Герберт Уэллс встретился с Владимиром Лениным и после того, как услышал от него о плане ГОЭЛРО, назвал его «кремлевским мечтателем». Вот вы сейчас говорите о том, что Киев будет влиять на всех и все, а у нас россияне в 30 км от центра города.
О.А.: Если мы пошли по пути исторических примеров, тогда я вам также приведу пример,
Древний Рим. Ганнибал держит Рим в окружении уже полтора года. В пригородах сидят воины Ганнибала. Шансов никаких. И здесь лазутчики доносят Ганнибалу, что в Риме помимо выдерживания осадки обычной уличной процедурой является разыгрывание в кости участков земли, на которых стоит армия Ганнибала. И он говорит: все, мы проиграли, можем собираться и уходить. Вот и все. Я подражаю лучшим римским образцам.
Ну и что, что они стоят в Буче и Гостомеле? Похороним.
ВВС: Как человек, еще три года назад спрогнозировавший великую войну Украины с Россией, опишите, пожалуйста, в какой Украине мы будем жить — если это будет Украина — через пять лет.
А.А.: Это будет самая авторитетная с точки зрения человеческих свобод, справедливости и правды страна и культура мира. Она будет работать по принципу Запорожской Сечи – там никогда не спрашивали о национальности или языке, там спрашивали: ты хочешь разделить этот образ жизни или нет? Да? Входи.
Потому что там были и турки, и поляки, и Максим Кривонос, правая рука Хмельницкого, по одной из версий был шотландским протестантом, бежавшим от преследований.
Хочешь у нас работать – пожалуйста. Занимаешься ядерной физикой – пожалуйста. Хочешь работать с культурой – давай. Здесь должно быть что-то вроде Сингапура – не с точки зрения дисциплины, а со свободным развитием бизнеса и так далее. Это обязана быть страна «свободного движения души».
Запад сейчас переживает не лучшие времена. И авторитарные режимы переживают не лучшие времена. Мы можем предложить третий путь, лишенный ошибок и запада, и востока.
Конечно, нашу модель просто так не примешь – для этого надо быть нами. Но все, что есть в мире талантливого, должно иметь возможность приехать сюда и реализовать себя как на Сечи. Я это называю принципом «техно-футуро-сечи».
Мы должны пойти по этому пути, построить Украину такой, как на картинках о светлом будущем с нашего детства – огромные дома из стекла, многие зеленые, счастливые люди улыбаются – как у меня на заставке в Facebook стоит. И одновременно мы должны восстановить историческую справедливость и вернуть наследие Киевской Руси.
Мы должны выстроить мост в будущее – когда космодесантники из звездолета «Киевская Русь», в татуировках, с селедкой, будут отодвигать американских, французских коллег: «Ребята мы пойдем первыми, потому что задача сложная». И они должны опираться на образы Святослава, Владимира и всех наших героев.
ВВС: Пять лет хватит?
А.А.: Мы уже утвердили этот путь. Через пять лет мы будем на следующей остановке этого пути. А к 2050-2070 управимся.
ВВС поговорила с Алексеем Арестовичем об обстановке на фронтах войны с Россией, об уроках первого месяца боевых действий, будущем украинско-российских отношений и о том, какой будет Украина через пять лет.
Россия могла бы иметь успех. Она просто не на ту страну напала – Арестович (BBC)